Поиск - Алекс бр%

В новой книге знаменитый художник и писатель, главный номад эпохи Александр Бренер продолжает свой великий поход против современной цивилизации и на собственном примере показывает, как и куда можно совершить от нее побег.
Книга рекомендована студентам гуманитарных вузов, менеджерам среднего звена, дезертирам из туменов Чингизхана, голубям Ватикана и активистам арт-пролетариата.
Но на самом деле эта книжка — вопль беспомощности и отчаянное хватание за соломинку поэзии.

"Гуд-бай, Америка, нас так долго учили любить твои запретные плоды", — спела в конце 80-х группа "Наутилус Помпилиус". Действительно, советскому человеку любая заграница, а особенно далёкая и загадочная Америка казалась самым настоящим раем на земле. В конце 90-х автор эмигрировал и 20 лет вкалывал в Северной Америке, гоняясь за американской мечтой. Однако реальная жизнь в эмиграции обернулась для него крахом надежд на "сказочную жизнь". Увиденное там радикальным образом отличалось от глянцевой картинки, которую рисует Голливуд. Каковы реальные цены и зарплаты в США и Канаде? С какими трудностями сталкиваются те, кто уезжает на Запад? Почему американские пенсионеры продают свои квартиры? Как грабят канадских дальнобойщиков? Чем зарабатывают канадские студентки? Почему программисты в Америке становятся грузчиками? В чём смысл жизни простых американцев? Действительно ли Америка — страна больших возможностей? Огромный опыт выживания в иной среде и лёг в основу книги, которая, возможно, предостережёт кого-то от роковых ошибок и заставит задуматься о том, а так ли уж хорошо там, где нас нет?

В сентябре 1941 года на помощь сражавшейся в Крыму 51-й армии была переброшена Приморская армия, державшая оборону Одессы, но спасти положение на Крымском полуострове ей не удалось. Вермахт прорвал Ишуньские позиции и устремился к Севастополю, пытаясь с ходу захватить город. В приказе командующего немецкой 11-й армией Эриха фон Манштейна говорилось: "Севастополь – крепость слабая. Взять маршем, коротким ударом"…
Выполняла ли Приморская армия отход к Севастополю самостоятельно, как это считалось ранее, или по приказу вышестоящего командования? Должна ли она была отступать на заранее подготовленные рубежи? Когда на самом деле начинается севастопольская оборона? Почему, несмотря на то, что Вермахту удалось полностью окружить Севастополь с суши потерпела неудачу попытка штурма города в ноябре 41-го?
Эта книга, основанная на материалах советских, немецких (большинство из них публикуется впервые) и румынских архивных документов, впервые проливает свет на события, связанные с отступлением Приморской армии в Севастополь и начальный этап обороны черноморской крепости.

Изборский клуб № 3(89), 2021. Код Александра Невского. Идеология и Образ Будущего.
В новом выпуске (3/89) журнала "Изборский клуб" сплелись две темы: код князя Александра Невского как родоначальника того цивилизационного цикла России, к которому мы принадлежим, и вопросы идеологического строительства нашей страны в XXI веке. Открывает номер статья Александра Проханова "Сакральная триада Русского государства".

Содержание:
2 Александр ПРОХАНОВ. Сакральная триада Русского государства
8 Код Александра Невского (по материалам круглого стола Изборского клуба).
14 Епископ Городецкий и Ветлужский АВГУСТИН. Солнце Земли Русской
20 Владимир БОЛЬШАКОВ. Судьбы русской сакральности
28 Владимир МОЖЕГОВ. Ось империи
34 Александр ЕЛИСЕЕВ. Код Героя
40 Михаил КИЛЬДЯШОВ. Икона русской истории
42 Виталий АВЕРЬЯНОВ. Революция сверху. Последний шанс
49 Александр ДУГИН. Государство для идеологии, а не идеология для государства
58 Михаил ДЕЛЯГИН. Мечта о будущем всегда побеждает настоящее
66 Шамиль СУЛТАНОВ. Мистика идеологии
70 Андрей КОБЯКОВ. Идеология справедливости вне право-левых координат
76 Сергей ЧЕРНЯХОВСКИЙ, Юлия ЧЕРНЯХОВСКАЯ. Мобилизующая идеология и образы будущего
82 Игорь БАБИЧЕВ. О гармоничном интегративном строе будущего
90 Георгий МАЛИНЕЦКИЙ. XXI век. Стратегия и идеология России.
95 Вардан БАГДАСАРЯН. Образ Ковчега
100 Максим КАЛАШНИКОВ. Курс — на грядущее!
105 Сергей БАРАНОВ. Век русской воли
112 Валерий КОРОВИН. Национал-большевизм — выход из безыдейного пространства
118 Федор ПАПАЯНИ. Уже есть удачный опыт идеологического строительства.
123 Владимир АРИСТАРХОВ. Это четвёртая попытка сформулировать идеологию
130 Владимир ЕЛИСТРАТОВ. Об идеологии как словесной ловушке
132 Михаил КИЛЬДЯШОВ. Мистический классицизм — идеология XXI века
138 Библиотекарь
140 Хронология мероприятий клуба
141 Василий ПОПОВ. "Нам совесть выпала в награду…" (стихи).

Как золотые годы благоденствия вспоминалось нашими предками царствование старшего брата Петра I (1676-1682): мудрого и образованного государя, при котором Россия осуществила глубокие преобразования, завоевала место великой державы и сделала важные шаги в культурном развитии.

Геннадий Старостенко — публицист, писатель, член Союза писателей России, знавший Алексея Балабанова со студенческих лет.
Серия фильмов "Брат", картины "Груз 200", "Война", "Жмурки", "Счастливые дни", "Про уродов и людей", "Кочегар", "Мне не больно"… Алексея Балабанова по праву можно назвать культовым отечественным режиссером. Ставший новым героем нашего времени для российского зрителя Данила Багров, стремящийся отыскать истину в переулках постсоветского Петербурга, ныне известен и за рубежом, а о кадрах безнадеги и ужаса провинции, развернувшихся в "Грузе 200", и поныне вспоминают с содроганием.
Пробивавшие зрителя на эмоции балабановские фильмы получали престижные кинонаграды, но осуждались и осуждаются за прямоту, неоднозначность, а порой и самую настоящую черноту. Встает вопрос: насколько объективным можно считать взгляд Балабанова на постсоветскую эпоху и события, на которые и спустя десятилетия оглядываются не без страха? Старостенко в своей книге "Алексей Балабанов. Встать за брата… Предать брата…" находит ответ на этот вопрос.
В книге раскрываются детали жизни Балабанова, ранее нигде не освещавшиеся (например, эпилепсия). Издание также снабжено вклейкой с архивными снимками студенческих лет Балабанова.

"Вежливый герой" Алексея Колобродова — книга-исследование, книга-размышление о современности, десятых годах двадцать первого века. Это десятилетие еще назовут контрапунктом российской, да и мировой истории — многоуровневой цивилизационной развязкой.

"Вежливый герой" — попытка не осмыслить прошлое и не угадать будущее, но объяснить живое, пульсирующее настоящее. Основной сюжет книги — возвращение России на столбовую дорогу мировой истории, процесс, который был запущен, с одной стороны — событиями "болотных сезонов" в Москве, Майдана в Киеве, "русской весны" в Крыму и на Донбассе.

Книга посвящена исследованию английской идентичности, которую автор рассматривает как продукт интенсивного и драматического диалога между кельтским и германским началами в контексте англо-британской цивилизации. Англо-британский Dasein, согласно автору, не конституирует самостоятельного Логоса (в отличие от немецкого и французского Логосов), но представляет собой уникальное, подчас конфликтное сочетание того и другого. Согласно автору, ведущая роль Англии в выработке и продвижении в планетарном масштабе парадигмы Нового времени является логическим следствием внутренней конфликтности англо-британской цивилизации, на определенном этапе сформулировавшей набор главных принципов Модерна: номинализм, научно-материалистическая картина мира, либерализм, рынок, индивидуализм, талассократия. Книга продолжает серию работ "Ноомахия", которая ставит своей целью исследовать соотношение трех Логосов (Аполлона, Диониса, Кибелы) сквозь историю различных цивилизаций. Эта работа конкретизирует и дополняет второй раздел ("Логос Европы") проекта "Ноомахия".

Книга "Грани русского раскола" – это новый исследовательский взгляд на события российской истории XVII века, который абсолютно не вписывается в господствующую историографическую традицию. Раскол – изученное явление в российской истории, но официальная наука мало представляет, какой была народная реальность, выделяя на долю старообрядцев всего 2% от численности населения империя.

Однако в XVII веке русское общество оказалось расколото на два непримиримых лагеря: приверженцев старого обряда и последователей реформ патриарха Никона. Россия разделилась внутри себя: на географической карте страна была единой, на деле же образовались два социума, чьё религиозное размежевание обрело различную социальную и культурную идентификацию. Подобный расклад повлиял на все стороны русской жизни: социальную, культурную, экономическую.

Автор книги "Грани русского раскола" Александр Пыжиков взял на себя нелёгкую работу – вытащить старообрядчество из религиозного чулана и показать, что это не маргинальное явление. Старообрядчество не принимало навязанные государством единоверие, новую вертикаль власти и "хождения в народ" российской интеллигенции. Оказавшаяся на периферии административной и экономической системы, большая часть населения устраивала своё существование на совершенно иных принципах, чем их властители. Распространение либерального духа и политические предпочтения крупного купечества привели его и к союзу с новыми силами. А хозяйственные инициативы старообрядцев определили динамику купеческо-крестьянского капитализма.

Задача книги – показать влияние, которое имел религиозный раскол на ход отечественной истории после XVII столетия, и придать изучению старообрядчества новые смыслы. Несмотря на гонения, старообрядческий проект всё-таки состоялся, но уже в исторических рамках советской России. Купеческий клан финансово поддержал оппозиционные группы, ратовавшие за ограничение или свержение монархии, за утверждение либерально-конституционных принципов. И истоки событий 1917 года искать следует именно в XVII веке, откуда нам и предстоит начать осмысление особенностей самобытного российского пути.

Обзор на книгу "Грани русского раскола" от портала "Читаем вместе". Апрель 2013

Александр Пыжиков предлагает новый взгляд на место и роль старообрядчества в русской истории. Прежде отмечали экономическую роль купцов-старообрядцев и некоторое влияние староверов в "бунташных", а позже – в антиправительственных движениях. Пыжиков идет значительно дальше: по его мнению, русский раскол вполне сравним с европейской Реформацией, разница лишь в том, что в России "образовались два социума с различной социальной и культурной идентификацией". Обстоятельство это всегда игнорировалось и властями, и образованными слоями общества – утвердилось мнение, что православные в массе своей согласились с реформами Никона, и лишь малая их часть осталась верна старому обряду. На деле все было совсем не так, и большинство простых людей "не хотело иметь ничего общего с государственной церковью".

По сути, в XVIII–XIX веках старообрядцы создали очень влиятельное теневое общество, занявшее ключевые позиции во многих отраслях экономики, причем купцы-миллионеры были не столько удачливыми предпринимателями, сколько легальными представителями этой теневой структуры, управленцами, которых "община наделила соответствующими полномочиями" и которые вели хозяйство не столько для извлечения прибыли, а "для противостояния никонианскому миру". Это привело к жесткому давлению на старообрядческий капитал со стороны властей и способствовало его эволюции от "экономического отделения русской партии" к либерализму и даже радикальной оппозиции. В частности, Пыжиков подчеркивает роль старообрядческого капитала в организации вооруженного восстания в Москве в декабре 1905 года. Более того, автор убежден, что реальными движущими силами революции 1917 года и силой, что позволила большевикам выйти победителями из Гражданской войны, стали не принимавшие идеи частной собственности "различные староверческие согласия и толки, которые пронизывали народные массы".